В часы досуга

Эдуард Бернгардт: Борис Викторович, Вы как-то рассказывали, что еще в Питере начали ходить на лыжах.

Борис Викторович Раушенбах: Да, и всю жизнь ходил. В Питере ходить на лыжах было просто. Я жил недалеко от Невы, 7-10 минут пешком. В 20-е годы Нева замерзала. Сейчас этого нет, климат стал мягче, к тому же масса теплых вод сбрасывается в Неву. А тогда люди ходили по льду из одной части города в другую, это сокращало путь на Васильевский остров и так далее. И я тоже гонял. Приходил из школы, клал лыжи на плечо, 10 минут пешком, вставал на лыжи и бежал.

Обычно мы собирались человека по 3-4, мальчишки. – "Давай, пойдем сегодня!" – "Давай!" – И бегали. Вдоль берега, по льду, идеально ровная поверхность. По берегу там невозможно было бегать – гранитные набережные, а вот по Неве бегали все – масса народа, там была не одна лыжня, а десяток.

Бернгардт: Вы принимали участие в соревнованиях?

Борис Викторович: Нет, я никогда не был спортсменом. Это было обычное занятие, как в свое время в Москве ребята приходили со школы и шли на каток. Сейчас потепление произошло, катков нет, их нельзя залить: зальешь, а он тут же растает. А тогда были стойкие зимы, заливали катки, и люди шли кататься. Я на каток не любил ходить, мне это казалось глупым занятием – бегать по кругу. Потому что привык по Неве пройти куда-то и вернуться, а не мотаться, как дурак, на одном месте. Я и в Ленинграде на катки не ходил, только на лыжах.

Бегал по настроению, но всегда час-два. Километры можно было наматывать любые, лыжня кончалась только у Финского залива. Там стоят судостроительные заводы, на которых, как правило, строились военные корабли, и туда никого не пускали. Да мы туда и не ходили, потому что там берегов нет. В общем, бегали, где бегалось.

Поэтому я привык к лыжам и детей к ним приучил. Я купил им и коньки, водил их на каток и с ними катался. Чтобы они знали, что кроме лыж еще есть и коньки. Но им не понравилось, по сравнению с лыжами каток казался душным. Я был доволен, что мое воспитание сказалось. На лыжи я их поставил, когда им было 5-6 лет, они были маленькими, и я купил им маленькие лыжи. Они с детства, как себя помнят, всегда на лыжах, и до сих пор очень любят лыжи.

Бернгардт: Это в работе, наверное, большое подспорье.

Борис Викторович: Да, это очень хороший отдых.

Бернгардт: Особенно когда бывали передряги?

Борис Викторович: Я заметил такой факт. Иногда вешаться хочется, такая обстановка на работе. Не то что меня кто-то подсиживает, а просто идет авария за аварией. И вот я становлюсь на лыжи. Первые два часа настроение ужасное, а к третьему часу наступало удивительное состояние полного безразличия к треволнениям обычной жизни. В частности, все неприятности по работе казались мне ерундовыми инцидентами, недостойными внимания. Удивительно! Поэтому я очень люблю лыжи.

Бернгардт: А Королев и прочие любили лыжи?

Борис Викторович: Начальство? Нет.

Бернгардт: Может, у них было что-то другое? Скажем, в МГУ математики, тот же Виноградов, альпинизмом занимались.

Борис Викторович: Нет, ничего не было. Королев и его заместители, помощники были слишком заняты, чтобы отдыхать, скажем так. Конечно, какой-то воскресный отдых у них иногда был. И с кем-то из них я даже однажды ходил на лыжах. Но для них это было редкое исключение, а я пытался сделать это правилом.

Вера Михайловна Раушенбах: Он, например, 7 лет не был в отпуске, когда работал у Королева.

Борис Викторович: Да, в отпуск не пускали.

Вера Михайловна: Работали с утра и до поздней ночи. Утром уходил (вставал он часов в 7 утра) и приходил часов в 10-11 вечера.

Бернгардт: То есть, если бегать на лыжах, то только в выходные?

Борис Викторович: Только в выходной.

Вера Михайловна: Тогда же был всего один выходной. И то отдыхали не каждый, иногда через раз.

Борис Викторович: Тогда все так жили.

Вера Михайловна: Не все, а королёвская фирма.

Борис Викторович: Я это и имею в виду.