Как изображается война 

Эдуард Бернгардт: Борис Викторович, а как Вы психологически воспринимали фильмы и книги про войну?

Борис Викторович Раушенбах: Я эти книги просто не читал, а фильмы не смотрел – заранее знал, что там будет.

Бернгардт: Мой отец высказывается на этот счет всегда одной фразой: "Историю пишут победители".

Вера Михайловна Раушенбах: Но это же разные вещи – то, что он немец, и что была война с фашизмом.

Бернгардт: Со стороны это, может, так и выглядит, но ведь все проецировалось на нас.

Борис Викторович: Конечно. И акцент делался не на фашистов, а именно на немцев.

Вера Михайловна: Вы говорите о том, как сами это воспринимаете, а не как окружающие воспринимали! То, что много тяжелого пришлось из-за фамилии перенести, – это было, но сейчас уже совсем другое дело.

Бернгардт: Я только что встречался с епископом Шпрингером. Разговор зашел о том, что в Бундестаге сейчас усиленно муссируется вопрос о постановке в Берлине памятника жертвам Холокоста. Так вот, его сын восклицает: "Когда же все это кончится! Я здесь совершенно ни при чем, но каждый раз, как только приезжают какие-то иностранцы, должен все время перед ними оправдываться".

Не берусь судить за весь мир, но в России, мне кажется, пока коренная нация не переоценит того, что происходило во время войны, ничего кардинально меняться не будет. Такое впечатление от официальной версии, что была война Бога с Дьяволом. Говорят, что Сталин боролся с Гитлером. Но по такой логике можно и Гитлеру поставить в заслугу, что он боролся со Сталиным.

Однажды, в конце 80-х, был телемост Бирмингема с каким-то городом на Украине. Возник вопрос с советской стороны: почему в Великобритании живет бывший полицай, а британцы его не выдают? Ответ звучал примерно так: "Вы ведь не осуждаете то, что делал сталинский режим". Хорошо помню реплику молодого человека с украинской стороны, которую все дружно поддержали: "Фашизм – это преступление против человечества, а сталинские репрессии – наше внутреннее дело". Меня это тогда просто покоробило. Я лично считаю, что миллионы жертв сталинских репрессий – это люди, "человеки", а сталинизм – преступление против человечества. Вы с этим согласны?

Борис Викторович: Да, конечно. Это было явление, которое коснулось не только нас, но и, к примеру, через Коминтерн затронуло многих. Пересажали всех, кто по этой линии приехал.

Вера Михайловна: То, что Гитлер воевал против Сталина, это не совсем правильно. Ему земля была нужна, а не... А то, что Сталин, этот подонок, уничтожал своих, – так ведь шла борьба за власть, и нужно было, чтобы никто не мешал. Независимо ни от национальностей, ни от чего. Перестрелять и пересажать собственную семью – это уже какое-то...

Бернгардт: Людоедство.

Вера Михайловна: В том-то и дело. Тип человека, совершенно непонятный моей психологии. Всех пересажать, всех перестрелять...

Борис Викторович: Я это объясняю очень просто. Надо было уничтожить все то поколение, которое помнило, что Сталин в революции – мелкий человечишко. Ленин, Троцкий, Бухарин это делали, а Сталин был где-то на подхвате. И для того, чтобы стать вождем, надо было всех, кто это помнит, уничтожить.

Бернгардт: Включая и простых людей из того поколения – "Лес рубят – щепки летят".

Вера Михайловна: Простые люди пострадали не из-за этого, а из-за низкого уровня морали. Люди писали доносы, чтобы либо себя утвердить, либо что-то за это получить. Это совершенно другая сторона дела. А тем, выше, уже плевать – донос был, и все.

Что же касается планомерного истребления, то это коснулось именно тех, с кем Сталин вместе работал. Он был, вообще говоря, по сравнению с Троцким, Каменевым и прочими – мелочь, а восточный деспотизм не позволял ему этого допустить. Он должен был быть самым главным. Если бы Ленин вовремя не умер, я бы удивилась, если бы он и его не отравил как-нибудь. Если вообще он к смерти Ленина не приложил руку. Он мог поднять руку на Горького, еще неизвестно, как умер Дзержинский...

Вообще это дело темное, и вряд ли когда-нибудь его раскопают, потому что не все фиксировалось в документах.

Бернгардт: Историки скажут: "Нет документальных подтверждений – значит этого не было!"

Вера Михайловна: Совершенно верно.

Бернгардт: Борис Викторович, Вы сказали, что книг о войне не читали, в кино не ходили...

Борис Викторович: Не читал и не смотрел, потому что знал, что там немцы обязательно будут злодеи, а мне это неприятно.

Бернгардт: Одно дело – неприятно, другое – насколько это, на Ваш взгляд, соответствует истине?

Борис Викторович: Фильмы всегда не соответствуют действительности. На то оно и художественное творчество, чтобы что-то выпятить, подчеркнуть. Художественное произведение выбирает какой-то один частный вопрос, усиливает его, подчеркивает, обсуждает, обсасывает. Это закон нормальной литературы.

Бернгардт: Но ненормально, наверное, то, что все фильмы в одном ключе?

Борис Викторович: У нас невозможно было по-другому. Мы пострадали, страна пострадала от войны, и, конечно, фильм, в котором немец был бы ангелом, у нас был просто немыслим. В Германии, наверно, еще можно было снять такой фильм, у нас – нет.

Бернгардт: А можно ли надеяться, что настанут времена, когда советские войска, наконец, перестанут представлять "ангелами" и они станут обычной воюющей стороной?

Борис Викторович: Это уже происходит. Все теперь знают, что советские солдаты были далеко не ангелы. Они ведь были озлоблены, потому что шли наказать агрессора.

Действительно, немецкие войска вели себя, мягко говоря, не лучшим образом на территории нашей страны. Правда, сами немцы утверждают, что это делали местные полицаи и тому подобные. Даже люди, бывшие в оккупации, мне то же самое рассказывали. Мои родственники, которые были под оккупацией, говорили, что немецкие войска вели себя довольно прилично, а вот всякая местная шваль, которая всплыла, конечно, показывала себя во всей "красе". И потом, ведь зверства совершали не регулярные войска, а разные специальные подразделения. Так что войска... Я не думаю, чтобы они что-то очень плохое делали. Они делали то, что делают всякие войска: стреляют, кого-то бьют, что-то воруют...

Бернгардт: Мне дважды приходилось слышать, что якобы для поднятия партизанского движения в Белоруссии наши спецподразделения занимались террором населения под видом немецких солдат.

Борис Викторович: Это может быть, в сталинское время все было возможно. Но никаких концов Вы тут, наверное, не найдете. Такое, я думаю, делалось по устному приказу, чтобы следов не оставалось. Такие недостойные вещи часто не сопровождались письменным приказом.

Бернгардт: Мне рассказывали, что такую группу забрасывали и в Поволжье.

Борис Викторович: Да, это известно. Забросили, потом объявили их шпионами и диверсантами, заявили, что местное население их прятало. Не знаю, действительно ли прятало или нет, но это было в газетах.

Бернгардт: Мне-то как раз рассказывали про случай, когда группу "диверсантов" сдали местным властям, а это оказались свои.

Борис Викторович: "Органам" надо было создать предлог для репрессий, они и устраивали провокации. Наверное, нашими спецслужбами была устроена куча провокаций. И часто неумные. Умных людей у нас в спецслужбах было не очень много. А потом в газетах писали, что вот обнаружен десант, который народ прятал.

Я не верил ни одному слову, когда это читал. Во-первых: как забросить десант в Поволжье, когда фронт был еще далеко? А главное – зачем? Ну забросили туда десант, и что он там будет делать? Пусть даже местные немцы его спрячут в какой-то деревне, а дальше что? Совершенно непонятно. Тем более, было очевидно, что их не спрятали бы. (О том, как это происходило, можно прочитать в статье А.В. Мозгового «Строго секретно» – Э.Б.)